24 января – День памяти жертв политических репрессий казачества

Экскурс в прошлое нашей многострадальной страны — всегда дело сложное и весьма тяжелое. И не столько из-за огромного количества исторических документов и научных изысканий. Ведь даже для того, чтобы прочитать их, тратишь не часы, а дни, недели. Кроме того, такая работа требует большого нервного напряжения. Несмотря на то, что с 90-х годов прошлого века завеса тайны широкомасштабных антинародных репрессий в Советском Союзе в период с 1920 по 1950 годы была приоткрыта, обнародовано бесчисленное количество архивных документов, неизвестного ещё остается очень много. Знакомство с очередной человеческой трагедией проходит мучительно. Чего только стоят данные сайта «Бессмертный барак», где приведён поименный список репрессированных кубанцев (тех, чьи документы удалось найти). Список составлен Информационным центром ГУВД Краснодарского края. Всего 54104 имени.

Ужасающие факты деспотизма властей, о которых ты узнал, преследуют ещё довольно долго уже после того, как оригиналы документов прочитаны. Невольно вновь и вновь возвращаешься к ним, проводишь параллели с нынешним временем и воздаешь хвалу Создателю, что тоталитаризм канул в лету. Однако, как раковая опухоль из оставшейся крошечной вредоносной ткани распускает по всему организму человека убийственные метастазы, так и режим узурпаторов-мракобесов может возродиться при наличии определенных условий. Надо сделать все, чтобы этого никогда не произошло. Поэтому мы должны помнить о той чудовищной трагедии, рассказывать о ней и ее жертвах, ибо память – великая очистительная сила!

Дед иммигрировал в Австрию

Недавно беседовала с атаманом Калининского станичного казачьего общества Сергеем Зинченко. Зашёл у нас разговор о событиях, происходивших в послереволюционной Кубани.

— Да, тяжелое было времечко! Сколько казаков погибло, сколько семей было репрессировано, отправлено в ссылку. Мне рассказывали немало подобных случаев. Вот, к примеру, в станичном обществе есть Дмитрий Анатольевич Шпика. Так его прапрадед, Степан Дмитриевич Шпика, служил во втором Полтавском полку. Награждён Георгиевским крестом. В 30-х годах его зверски раскулачили. Грубо говорю? Так ведь иначе и не сказать! Дом и все хозяйство отобрали, все семейство насильно вывезли в Ставропольский край. Там в нечеловеческих условиях выжила только его супруга с двумя детьми. После назначенного срока они вернулись в Поповичевскую.

Отец моей прабабушки по материнской линии, мой прапрадед Александр Иванович Панченко, служил в царском конвое в 1912 году. До 1922 года сражался с большевиками, а потом иммигрировал в Австрию. Умер там в 70-х годах. А его жена и дочь Мария отказались уезжать на чужбину, остались в Поповичевской. Мария Александровна вышла замуж за казака Федора Ивановича Третьяка. Он пошёл служить в Красную армию, благодаря чему не только свой род помог спасти от репрессий. Погиб в Великую Отечественную войну.

А вот ещё страшный случай, но немного о другом, об атеистах. Моя прабабушка — Мария Александровна — рассказала, что перед тем, как взорвали Покровский храм, большевики изъяли всё ценное, а иконы погрузили на подводы и привезли их к Журавлёвской кладке. Мостки там недавно сгорели, перейти на другой берег Понуры было невозможно. Красноармейцы согнали туда народ, выложили кладку иконами, но заставить идти по ним станичников никак не могли. Тогда командир стал кричать: «Нет, нет там вашего бога! Не бойтесь, идите! Я вот сейчас на коне проеду!». Только конь ступил на образа, все пошатнулось, он упал на бок и сломал ногу, не поздоровилось и упавшему с коня «герою» — при падении он сломал шею и умер. Станичники стали громко молиться и разбирать иконы по домам. Оставшийся без командира отряд красных не противодействовал, ведь в нём было много станичников.

Лишили избирательного права

В протоколах, оставленных истории административными органами тех лет, зачастую фигурировала такая формулировка: «лишены избирательного права». На самом же деле всех, кому вынесли такой вердикт, грабили, отбирали всё имущество и отправляли, как гласит народная пословица, туда «где Макар телят не пас». Часто глав семейств отдельно, а его жену и детей – отдельно.

Копии документов о трагедии своих предков, старые фотографии и воспоминания своей прабабушки Заяц (Назаренко) Евдокии Николаевны (1915-2006 гг) предоставил Дмитрий Соловьёв из Старовеличковской. Его предки по отцовской линии – Назаренко были   высланы в Ставропольский край.  Дмитрий рассказал: «Не так давно, у родственников, мне удалось найти единственную сохранившуюся фотографию моего прадеда, которую мы с гордостью проносим в Бессмертном полку».

В выписке из протокола № 2 заседания президиума Старовеличковского сельского совета от 29 января 1931 года значится: «Учитывая, что ниже указанный гражданин по своей прошлой деятельности и социально-имущественному положению относится к числу элементов, эксплуатирующих трудовые массы, враждебно настроен против советской власти и её мероприятий, лишить избирательных прав: Назаренко Артемия Порфирьевича по статье 15, п. 3». Той же участи удостоились его жена Мария и многочисленная семья: сын Николай, невестка Агропина, внучки Ксения, Евдокия и Мелания, внук Сазон, невестка Ксения.

В графе «происхождение» значится – казак. Профессия – хлебороб.

Занятие до революции – хлебороб, с 1918 года по настоящее время – хлебороб. Хозяйство до революции – кулацкое. В данное время – кулацкое. Сумма налогов за последний год – 317 рублей. Использовал наёмный труд до революции и после.

В 2001 году на запрос родственников пришло решение о реабилитации Евдокии Николаевны Заяц, урожденной Назаренко (внучки казака Артемия Порфирьевича Назаренко). Подпись под документом: заместитель начальника ГУВД Краснодарского края Шинкарев.

Воспоминания Евдокии Николаевны

В феврале 1931 года нашу семью выслали на спецпоселение из станицы Старовеличковской в Ставропольский край, Винодельный район, село Малая Дельга. Примерно через неделю после поселения от заворота кишок умер отец. Через год — от воспаления легких — сестра Александра и брат Василий. Мы же, оставшиеся в живых, я, мама и сестра Мелания находились на спецпоселении до мая 1937 года.

При применении к нашей семье политических репрессий у нас было конфисковано следующее имущество: большой турлучный дом, амбар, сарай, сенажник. Сельхозинвентарь: сеялка, плуг с четырьмя лемехами, косилка, 10 гектаров земли, зерно пшеницы, подсолнечника, кукурузы; домашний скот: коров — 6 штук, лошадей — 10 штук, свиней — 7 штук, куры, индюшки, гуси — без счета. Сразу после конфискации в нашем доме был размещен детский садик. По возвращению со спецпоселения ничего из нашего имущества нам возвращено не было. В станицу Старовеличковскую обратно я вернулась в мае 1937 года, чуть позже в станицу пришли моя мать и сестра Мелания».

Евдокия Назаренко в июле 1938 года вышла замуж за Романа Ивановича Заяца (1908 года рождения). 24 июня 1941 его призвали на фронт, пропал без вести в мае 1943 года. У них родились дети — дочь Надежда в 1939 году и сын Алексей в 1940 году.

Откровения реабилитированного

Директор библиотечной системы Старовеличковского сельского поселения Вера Николаевна Овсиенко давно активно сотрудничает с «Калининцем». Вот и совсем недавно она прислала дневник бывшего старовеличковца Георгия Макаровича Штомпеля 1912 года рождения. На 93 году жизни он написал большой исторический труд (на 14 страницах) с подробным описанием чудовищных испытаний, выпавших на долю его и близких. Георгий Макарович проживал в городе Кизел Пермского края. В мае 2011 года участники поисковой экспедиции «По рекам Памяти» познакомились с его дневниковыми записями, отсканировали, оцифровали их и поместили в «архив интервью» Пермского Мемориала. Там и отыскала этот бесценный труд Вера Николаевна.

В ноябре 1912 года, в станице Старовеличковской, в семье кубанского казака Макара Титовича и его супруги Натальи Прокофьевны Штомпель родился сын Георгий. К 1929-1930 году семья была большая: отец, мама, бабушка (мама отца), дети — пять братьев и три сестры. Всего — 11 человек. Все, в том числе прадедушка, дедушка и отец, любили землю и занимались хлебопашеством, держали скот, была своя пасека. Было крепкое хозяйство, помогали родне.

Георгию довелось учиться в школе до 9 класса. В 1929 году отца арестовали и судили. Дали два года и сослали в Вологодскую область, на станцию Коноша. Там он пилил лес, колол дрова за тюремную жидкую баланду и 200 граммов гнилого черного хлеба. Остались мама, бабушка и восемь ребятишек. Старшему Георгию было 17 лет.   Раскулачивание или фактический грабеж продолжились. Приезжали и приходили кому вздумается. Крали кому что надо, рыскали — не закопан ли где хлеб? Забрали весь хлеб, лошадей, овец, коров, ликвидировали пасеку.

У большой семьи было два дома. Их отобрали, а иждивенцев раскулаченного переселили в кладовку. Там дети и женщины на голой земле спали. Кругом поставили охрану из местных батраков. С отцом лишили переписки. В кладовке они прожили около года. 12 сентября 1930 года вооруженные люди приказали быстро грузиться на телеги, отвезли бедолаг на вокзал. На станции погрузили в грязные товарные вагоны. Набрался целый состав и тронулся он в путь под охраной. Ехали в тесноте, голодные, без воды и не знали, куда их везут. Потом кто-то сказал, что в Ставропольский край. Долгие мытарства, переезды-переходы из одной деревни в другую, голод и холод. Поочередно умирали младшие братья и сестры. Через год большая семья уменьшилась вдвое. Бабушка Георгия с братом Петей тайно бежали обратно на Кубань, добрались до дому. Петя устроился у родни мамы, а бабушке пришлось жить подаянием, у знакомых. В 1932 году они умерли.

В июне 1931 года страдальцев повезли за Урал. Пищи в дороге никакой не давали, лишь один кипяток на остановках — и то под охраной. Прибыли на станцию «Кумыш» Свердловской железной дороги. Сгрузили их не на станции, а в лесу под открытым небом. Там впервые дали скудный паек. Потом по реке Чусовой на плотах доставили в деревню Нижняя Ослянка. Через некоторое время перевезли в лес, в бараки, на один из участков лесоповала. Там Григорий вместе с отцом, прибывшим после отбывания двухлетнего тюремного срока, были лесорубами.

И на этом мытарства не закончились. В июле 1932 года очередная переброска — на станцию «Кын». Потом в вагоны и поездом — Кын, Чусовая, Кизел, Усолье.  От станции Усолье — на баржах по рекам до Сторожевой. Поместили в общий барак. На дощатых нарах все помещались вповалку. Невозможно читать без содрогания такие строки: «После смерти мамочки отец со Сторожихи забрал Павлика и Сашу к себе на лесопункт.  По вечерам давали жидкий бульон на едоков. Хлеб на Павлика и Сашу не давали, а мы с отцом хлеб получали от выработки 500-600 граммов в день — не больше».

В феврале 1933 года умер после травмы на лесоповале отец. Три брата остались одни. Работал один Георгий. Когда он тяжело заболел, братья подростки добывали пищу и для него, ведь в больнице почти не кормили.  В июне 1934 года Георгия отправили на курсы в лесопромышленное училище, братиков уже — в детдом.  Кстати, учиться нашему герою всегда было интересно, он окончил разные курсы, училище, горный техникум. Там он получал повышенную стипендию – 67 рублей в месяц, этого вполне хватало на нормальную скромную жизнь. В чужих краях нашел парень свою судьбу, девушку по имени Мария. Поженились, у них родился сын Валерий. Молодой отец продолжал работать на шахте мастером по вагонному парку. Наш земляк пишет о том времени: «Уже была война, работали напряженно, но жизнь была более свободная».

Нина КОРОЛЕНКО.

Поделиться ссылкой: