Надо ж такому случиться, что именно перед юбилеем районной газеты в неё каким-то парадоксальным образом затесалась неожиданная, если не сказать – предательски-насмешливая ошибка. А случилось следующее. В телепрограмме, вложенной в седьмой номер районки за 21 февраля, черным по белому в уголке напечатали: «Калининец с 24 по 30 февраля 2020 г.». И далее, над столбцами с перечнем телепередач, можно было прочитать, что после 29 февраля, субботы, следует «Воскресенье 30». То есть — 30 февраля. Как в старом, добром анекдоте.
Газета разошлась по району, и мы вскоре узнали, что «Калининец» читают не только наши верные подписчики. Это радовало! В редакцию последовали звонки и сообщения с фотографиями на мобильные телефоны. Только у меня таких перлов сразу три пришло. В дождливые и холодные праздничные выходные для жителей района появился ещё один повод повеселиться. Не обошлось и без едких злопыхательств. Но всем респондентам объяснили: ошибка не наша и даже «не человеческая». Повеселил всех краснодарский компьютер от поставщика телепрограммы. И вышла газета в том виде, в каком вы ее получили.

Но даже в таком варианте она выгладит сегодня гораздо лучше, чем раньше, когда газету делали просто вручную, выкладывая, а позже и отливая, строчки свинцовыми буковками. Хотя и тогда происходило немало курьёзов. Они случались не только в напечатании текстов газеты, но и с людьми, создающими эти маленькие шедевры истории.

О том, кто был причастен к летописи района более семидесяти лет назад, например, в далеком 1947 году, я прочитала не где-то в Интернете, а в «Книгах приказов» издательства районной газеты «За коммунизм». Такое название до 1962 года имела газета «Калининец». Бесценные раритеты нашлись в архивах аж Каневского района, куда они, видно, попали из Тимашевского. Если кто не знает, в результате укрупнений хозяйств наш район более 17 лет был разделен надвое и присоединялся частично к Тимашевскому, а частью — к

Красноармейскому районам. В 1978 году ситуация изменилась, и район вновь обрел статус единицы самостоятельного административного деления. Вернулась и газета, но уже с другим названием – «Калининец». Так вот одна найденная «Книга приказов» была начата 4 октября 1947 года и заканчивалась 12 января 1952 года. Вся книга – рукописная, записи велись перьевой ручкой и чернилами. На обложке крупно выведено: «Хранить – постоянно». Это был своеобразный «бортовой журнал» с записями всего происходящего «на корабле», ой, простите, в редакции газеты. А особенно в типографии, как основного почти военного подразделения печатного издания. Почти военного потому, что с помощью шрифтов можно было напечатать что угодно. Ведь после окончания войны прошло всего два-три года.

На дворе стояло сталинское время. В связи с этим в «Книге приказов» появляется следующая запись: «Приказ № 31 параграф 2, от 26 мая 1948 года. Вчера, 25 мая, в результате невнимательного отношения наборщиков в помещении типографии было допущено постороннее лицо, которое в присутствии коллектива взял из кассы букв — 30 букв. Эти буквы отобраны у лица. Такое отношение – считать недопустимым. Предупредить наборщиц Ш. и Т. (фамилии не называю) о недопустимости впредь захода в типографию посторонних лиц. Вход в типографию посторонних лиц – категорически запрещён… Зав. издательством Агеев».

Старожилы помнят этого человека. В конце 1940-х и в начале 50-х годов прошлого столетия Михаил Алексеевич Агеев был главным редактором газеты «За коммунизм». Он был хорошим журналистом, во время войны вместе с рабочими типографии вынес в мешках за плечами весь типографский набор и чуть ли не под пулями печатал прифронтовую газету о солдатских подвигах. Затем в мирное время писал злободневные статьи и даже фельетоны. Настольная «Книга приказов», видно, была его отдельной песней и не изученный жанр повествования.

Иные приказы по издательству читаешь, как поэму. Чего стоит продолжающаяся история про уборщицу-рассыльную Сидельникову, о которой можно было бы написать драматическую повесть. Из такого материала, кстати, сегодняшние писатели женских романов и создают свои «шедевры». Потом по ним снимают слезливые бразильские сериалы. А попала Сидельникова в приказную книгу, видно, по причине своей молодости и пофигизма, как сегодня говорят. Так приказ № 84, от 29 декабря 1947 года гласил, что «Сидельникова отлучилась в рабочее время за хлебом, хотя могла его купить после трудового дня». За это её наказали выговором. В другой раз наказание оказалось довольно строгим: «за систематическое нарушение трудовой дисциплины, выразившейся в опоздании на работу 24 декабря на 2 часа 30 минут. Руководствуясь указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 июня 1940 г., материал о прогулах и опозданиях передать на рассмотрение народного суда». Далее в приказе № 9 от 5 февраля 1948 г. читаю: «Надежда Сидельникова и Раиса Спашко стали учениками типографии. И, несмотря на отсутствие печатника Е. Горобец, сумели самостоятельно отпечатать газету, чем проявили старательность в отношении к порученному делу. Причем брак был допущен в сравнительно небольшом количестве, принимая во внимание, что печатают они газету в первый раз самостоятельно. За старательность и добросовестное отношение к работе, которая обеспечила нормальный выпуск газеты, Н. Сидельниковой и Р. Спашко объявить благодарность и установить зарплату по 175 рублей каждой».

Уже в апреле ученица типографии Сидельникова в значительной степени повысила свою квалификацию. Её перевели во 2-й разряд с окладом в 220 рублей.
Но если тов. Сидельникова, пересмотрев свое поведение, выбрала путь стахановки, то конюх и сторож издательства этим похвалиться не могли. Их «трудовые подвиги» все чаще отражались в приказах заведующего издательством не с лучшей стороны. Так, в ночь с 16 на 17 апреля 1948 года сторож типографии «безответственно отнеслась к охране помещения конторы. В результате от коптилки оно всё покрылось копотью». Сторожу объявили строгий выговор с предупреждением и обязали в однодневный срок все отмыть.

Ну а ненормативная лексика конюха-ездового сегодня вообще бы никого не удивила. Но 20 апреля 1948 года все выглядело иначе. Конюх «нарушил общественный порядок в конторе, выразившемся в ругани нецензурными словами». Приказом № 24, параграф 2, ему «объявлен выговор с предупреждением о недопустимости такого поведения, что может повлечь за собой более серьезные последствия». А ещё «несмотря на неоднократные устные предупреждения, конюх продолжал часто приходить на работу в нетрезвом виде, плохо ухаживал за лошадьми. Бывали случаи, когда он уходил с работы в 3 часа дня и появлялся к лошадям только в 9-10 часов следующего дня. В результате всего этого лошади – истощены. За недобросовестное отношение к работе и появление на работе в нетрезвом виде объявить товарищу К. строгий выговор с последним предупреждением».

Литсотрудников и корреспондентов не наказывали, видно, они реже попадались на глаза М.А. Агееву. В «Книге приказов» встречается только одна запись такого содержания. Она касалась заведующего сельхозотделом газеты Жерновского, который неправильно прочитал сводку полевых работ, «что могло сказаться на урожае в целом». Ему было объявлено устное предупреждение.

Но есть в книге и оптимистические приказы. Их больше, и они касались трудовых достижений, воскресников и премий. Премии передовикам производства выдавались в честь больших праздников и выборной кампании в местные советы депутатов трудящихся. Неоднократно отмечались наборщицы М. Шеховцова и Л. Тыцкая, печатница Елена Горобец, ученица типографии Мария Танцура, литсотрудник Анна Хрустова и уже другой конюх с премией в 40 рублей за старательное выполнение служебных обязанностей.
В редакции того времени трудились Г. Жабский, П. Биркин, Косарева, Гладченко.

После М. А. Агеева работали другие редакторы газеты, они тоже вели «Книгу приказов», но таких захватывающих историй о жизни и трудовой деятельности сотрудников у них уже не встречается.
Книгу читала

Вера ПРОСКУРИНА.

Поделиться ссылкой: